В мире правит чувство страха, Душит жизнь в цепях! Душу в людях убивает, И калечит страх!
Раб покорный и безвольный, Страха эталон, В мире страха правит сила, Сила - наш закон!
Справедливость, честь и совесть, Это все слова ... Слабый здесь не выживает, Сила здесь права!
Страх невидимою птицей Над страной кружит, Кто боится разорится, Кто боится жить...
Сила власть поработила! Власть - ее слуга. Миром правят власть и сила Целые века!
Золотой телец у власти Лишь домашний зверь... Не приносит людям счастья Золото, поверь!
Независимость, свобода и счастливый век! Этого добиться может каждый человек! Не играть чужие роли, не кривить душой, Чтобы быть свободным надо быть самим собой!
Не позволяй душе лениться! Чтоб в ступе воду не толочь, Душа обязана трудиться И день и ночь, и день и ночь!
Гони ее от дома к дому, Тащи с этапа на этап, По пустырю, по бурелому, Через сугроб, через ухаб!
Не разрешай ей спать в постели При свете утренней звезды, Держи лентяйку в черном теле И не снимай с нее узды!
Коль дать ей вздумаешь поблажку, Освобождая от работ, Она последнюю рубашку С тебя без жалости сорвет.
А ты хватай ее за плечи, Учи и мучай дотемна, Чтоб жить с тобой по-человечьи Училась заново она.
Она рабыня и царица, Она работница и дочь, Она обязана трудиться И день и ночь, и день и ночь!
Неудачник
По дороге, пустынной обочиной, Где лежат золотые пески, Что ты бродишь такой озабоченный, Умирая весь день от тоски?
Вон и старость, как ведьма глазастая, Притаилась за ветхой ветлой. Целый день по кустарникам шастая, Наблюдает она за тобой.
Ты бы вспомнил, как в ночи походные Жизнь твоя, загораясь в борьбе, Руки девичьи, крылья холодные, Положила на плечи тебе.
Милый взор, истомленно-внимательный, Залил светом всю душу твою, Но подумал ты трезво и тщательно И вернулся в свою колею.
Крепко помнил ты старое правило - Осторожно по жизни идти. Осторожная мудрость направила Жизнь твою по глухому пути.
Пролетела она в одиночестве Где-то здесь, на задворках села, Не спросила об имени-отчестве, В золотые дворцы не ввела.
Поистратил ты разум недюжинный Для каких-то бессмысленных дел. Образ той, что сияла жемчужиной, Потускнел, побледнел, отлетел.
Вот теперь и ходи и рассчитывай, Сумасшедшие мысли тая, Да смотри, как под тенью ракитовой Усмехается старость твоя.
Не дорогой ты шел, а обочиной, Не нашел ты пути своего, Осторожный, всю жизнь озабоченный, Неизвестно, во имя чего!
На закате
Когда, измученный работой, Огонь души моей иссяк, Вчера я вышел с неохотой В опустошенный березняк.
На гладкой шелковой площадке, Чей тон был зелен и лилов, Стояли в стройном беспорядке Ряды серебряных стволов.
Сквозь небольшие расстоянья Между стволами, сквозь листву, Небес вечернее сиянье Кидало тени на траву.
Был тот усталый час заката, Час умирания, когда Всего печальней нам утрата Незавершенного труда.
Два мира есть у человека: Один, который он творил, Другой, который мы от века Творим по мере наших сил.
Несоответствия огромны, И, несмотря на интерес, Лесок березовый Коломны Не повторял моих чудес.
Душа в невидимом блуждала, Своими сказками полна, Незрячим взором провожала Природу внешнюю она.
Так, вероятно, мысль нагая, Когда-то брошена в глуши, Сама в себе изнемогая, Моей не чувствует души.
Некрасивая девочка
Среди других играющих детей Она напоминает лягушонка. Заправлена в трусы худая рубашонка, Колечки рыжеватые кудрей Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы, Черты лица остры и некрасивы. Двум мальчуганам, сверстникам её, Отцы купили по велосипеду. Сегодня мальчики, не торопясь к обеду, Гоняют по двору, забывши про неё, Она ж за ними бегает по следу. Чужая радость так же, как своя, Томит её и вон из сердца рвётся, И девочка ликует и смеётся, Охваченная счастьем бытия.
Ни тени зависти, ни умысла худого Ещё не знает это существо. Ей всё на свете так безмерно ново, Так живо всё, что для иных мертво! И не хочу я думать, наблюдая, Что будет день, когда она, рыдая, Увидит с ужасом, что посреди подруг Она всего лишь бедная дурнушка! Мне верить хочется, что сердце не игрушка, Сломать его едва ли можно вдруг! Мне верить хочется, что чистый этот пламень, Который в глубине её горит, Всю боль свою один переболит И перетопит самый тяжкий камень! И пусть черты её нехороши И нечем ей прельстить воображенье,- Младенческая грация души Уже сквозит в любом её движенье. А если это так, то что есть красота И почему её обожествляют люди? Сосуд она, в котором пустота, Или огонь, мерцающий в сосуде?
А на войне, как на войне- Стихам беспомощным не место. Замешано на гневе тесто, Что выпекается в огне.
И этот чёртовый пирог Придётся выкушать до крошки, Чтоб стать душой сильней немножко, Чтоб Бог от трусости сберёг.
А на войне как на войне- Искусаны до крови губы, Вползает страх животный, грубый- Не дать бы волю слабине.
Идёт солдат сквозь пыль и дым, Твердят штабные о победе. А тут накрыло взвод соседний Снарядом танковым шальным.
И лишь в коротком полусне, Когда позволено забыться. Солдату дом его приснится- Здесь.. на войне, как на войне
Ирина
Игорь Пойлишер, Хайфа
Научиться бы видеть хорошее в пасмурных днях, Разглядеть бы улыбку, средь сотен нахмуренных лиц. Ничего не боясь,никого и ни в чём не виня, Поиграть бы с судьбой и желательно,чтобы не в блиц.
Научиться бы верить весёлым и добрым стихам, И в мечтах,улетая в былое,за тысячи вёрст, Взяв девчонку за руку,за счастьем ходить по пятам, Целоваться в подъезде и думать,что это- всеръёз..
Научиться бы слушать,а лучше всего- понимать.. И себя и других,заглушая душевную боль. Непосильная ноша,которую нам не поднять, Невесомой окажется, если на сердце любовь.
Научится бы жить,никогда никуда не спеша. Любоваться прибоем и чайкой,что в небе кружит. И просоленным воздухом полною грудью дыша Наслаждаться мгновеньем,с коротким названием- жизнь.
Откинув со лба шевелюру, Он хмуро сидит у окна. В зеленую рюмку микстуру Ему наливает жена.
Как робко, как пристально-нежно Болезненный светится взгляд, Как эти кудряшки потешно На тощей головке висят!
С утра он все пишет да пишет, В неведомый труд погружен. Она еле ходит, чуть дышит, Лишь только бы здравствовал он.
А скрипнет под ней половица, Он брови взметнет,- и тотчас Готова она провалиться От взгляда пронзительных глаз.
Так кто же ты, гений вселенной? Подумай: ни Гете, ни Дант Не знали любви столь смиренной, Столь трепетной веры в талант.
О чем ты скребешь на бумаге? Зачем ты так вечно сердит? Что ищешь, копаясь во мраке Своих неудач и обид?
Но коль ты хлопочешь на деле О благе, о счастье людей, Как мог ты не видеть доселе Сокровища жизни своей?
Журавли
Вылетев из Африки в апреле К берегам отеческой земли, Длинным треугольником летели, Утопая в небе, журавли.
Вытянув серебряные крылья Через весь широкий небосвод, Вел вожак в долину изобилья Свой немногочисленный народ.
Но когда под крыльями блеснуло Озеро, прозрачное насквозь, Черное зияющее дуло Из кустов навстречу поднялось.
Луч огня ударил в сердце птичье, Быстрый пламень вспыхнул и погас, И частица дивного величья С высоты обрушилась на нас.
Два крыла, как два огромных горя, Обняли холодную волну, И, рыданью горестному вторя, Журавли рванулись в вышину.
Только там, где движутся светила, В искупленье собственного зла Им природа снова возвратила То, что смерть с собою унесла:
Гордый дух, высокое стремленье, Волю непреклонную к борьбе - Все, что от былого поколенья Переходит, молодость, к тебе.
А вожак в рубашке из металла Погружался медленно на дно, И заря над ним образовала Золотого зарева пятно.
Вечер в окне
В очарованье русского пейзажа Есть подлинная радость, но она Открыта не для каждого и даже Не каждому художнику видна. С утра обремененная работой, Трудом лесов, заботами полей, Природа смотрит как бы с неохотой На нас, неочарованных людей. И лишь когда за темной чащей леса Вечерний луч таинственно блеснет, Обыденности плотная завеса С ее красот мгновенно упадет. Вздохнут леса, опущенные в воду, И, как бы сквозь прозрачное стекло, Вся грудь реки приникнет к небосводу И загорится влажно и светло. Из белых башен облачного мира Сойдет огонь, и в нежном том огне, Как будто под руками ювелира, Сквозные тени лягут в глубине. И чем ясней становятся детали Предметов, расположенных вокруг, Тем необъятней делаются дали Речных лугов, затонов и излук. Горит весь мир, прозрачен и духовен, Теперь-то он поистине хорош, И ты, ликуя, множество диковин В его живых чертах распознаешь.
Старость
Простые, тихие, седые, Он с палкой, с зонтиком она,- Они на листья золотые Глядят, гуляя дотемна.
Их речь уже немногословна, Без слов понятен каждый взгляд, Но души их светло и ровно Об очень многом говорят.
В неясной мгле существованья Был неприметен их удел, И животворный свет страданья Над ними медленно горел.
Изнемогая, как калеки, Под гнетом слабостей своих, В одно единое навеки Слились живые души их.
И знанья малая частица Открылась им на склоне лет, Что счастье наше - лишь зарница, Лишь отдаленный слабый свет.
Оно так редко нам мелькает, Такого требует труда! Оно так быстро потухает И исчезает навсегда!
Как ни лелей его в ладонях И как к груди ни прижимай,- Дитя зари, на светлых конях Оно умчится в дальний край!
Простые, тихие, седые, Он с палкой, с зонтиком она,- Они на листья золотые Глядят, гуляя дотемна.
Теперь уж им, наверно, легче, Теперь всё страшное ушло, И только души их, как свечи, Струят последнее тепло.
Он стоит пред раскаленным горном, Невысокий старый человек. Взгляд спокойный кажется покорным От миганья красноватых век.
Все товарищи его заснули, Только он один еще не спит: Все он занят отливаньем пули, Что меня с землею разлучит.
Кончил, и глаза повеселели. Возвращается. Блестит луна. Дома ждет его в большой постели Сонная и теплая жена.
Пуля, им отлитая, просвищет Над седою, вспененной Двиной, Пуля, им отлитая, отыщет Грудь мою, она пришла за мной.
Упаду, смертельно затоскую, Прошлое увижу наяву, Кровь ключом захлещет на сухую, Пыльную и мятую траву.
И Господь воздаст мне полной мерой За недолгий мой и горький век. Это сделал в блузе светло-серой Невысокий старый человек.
Юрий Левитанский
Здесь обычай древний не нарушат. В деревянный ставень постучи - чай заварят, валенки просушат, теплых щей достанут из печи.
В этих избах, в этой снежной шири, белыми морозами дыша, издавна живет она - Сибири щедро хлебосольная душа.
Если кто и есть еще, быть может, что шаги заслыша у ворот, на задвижку дверь свою заложит, ковшика воды не поднесет,
и влечет его неудержимо встреча с каждым новым пятаком - пусть себе трясется эта жила над своим железным сундуком!
Сколько раз меня в крестьянской хате приглашали к скромному столу! Клали на ночь только на кровати, сами ночевали на полу.
Провожая утром до ограды, говорили, раскурив табак,- дескать, чем богаты, тем и рады. Извиняйте, если что не так!..
В дом к себе распахивая двери, не тая ни помыслов, ни чувств, быть достойным, хоть в какой-то мере, этой высшей щедрости учусь.
Чтоб делить в сочувственной тревоге все, что за душой имею сам, с человеком, сбившимся с дороги, путником, плутавшим по лесам.
Чтобы, с ним прощаясь у ограды, раскурив по-дружески табак, молвить: - Чем богаты, тем и рады. Извиняйте, если что не так!
**************************************
Когда на экране, в финальных кадрах, вы видите человека, уходящего по дороге вдаль, к черте горизонта,— в этом хотя и есть щемящая некая нотка, и все-таки это, по сути, еще не финал — не замкнулся круг — ибо шаг человека упруг, а сам человек еще молод, и недаром где-то за кадром поет труба, и солнце смотрит приветливо с небосклона — так что есть основанья надеяться, что судьба к человеку тому пребудет еще благосклонна.
Но когда на экране, в финальных кадрах, вы видите человека, уходящего по дороге вдаль, к черте горизонта, и человек этот стар, и согбенна его спина, и словно бы ноги его налиты свинцом, так он шагает устало и грузно,— вот это уже по-настоящему грустно, и это уже действительно пахнет концом.
И все-таки, это тоже еще не конец, ибо в следующей же из серий этого некончающегося сериала снова в финальных кадрах вы видите человека, уходящего по дороге вдаль, к черте горизонта (повторяется круг), и шаг человека упруг, и сам человек еще молод, и недаром где-то за кадром поет труба, и солнце смотрит приветливо с небосклона — так что есть основанья надеяться, что судьба к человеку тому пребудет еще благосклонна.
Так и устроен этот нехитрый сюжет, где за каждым финалом следует продолженье — и в этом, увы, единственное утешенье, а других вариантов тут, к сожаленью, нет.
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
