Сказ про рабскую страну,
Про гражданскую войну,
Про жульё и про лакейство,
Про воров и про злодейство…
Словом, сказка обо всём:
Как живём, чего сосём,
Крест чужой, зачем несём,
И пустой мошной трясём…
Сказка — ложь, да в ней — намёк,
Чтоб народ урок извлёк.

* * *
Мы сидели у костра
И варили осетра.
Вдруг явился дед-сказитель
В нашу скромную обитель,
И пока, базар-вокзал,
Он нам сказку рассказал
Про царя, про наше царство,
Про лакейское коварство…
Я вам сказ перескажу,
Думаю, не поврежу.

* * *
Словно чёрт из табакерки,
Без рекламы, без примерки,
Над страною царь взошёл,
Сел придурком на престол.
На вопросы: «Who is who?»,
Болтанул, как на духу:
«Я — приемыш ЕБН!
Вам, рабам, один ведь хрен.
Я — разведчик, я самбист,
Бывший страшный кагэбист.
А теперь — начальник власти,
От которой вам напасти,
Беды, горе и чума,
Зоны, тюрьмы и сума».
И с походкой «а-ля глист»
По дворцу прошел чекист.
В кабинет проковылял,
Задом при ходьбе вилял.
Там на трон скорей уселся,
И зазнался, и зарделся!

Люди смотрят: что за чудо?
Вроде, царь, а — ниоткуда.
Да, в семейке ЕБН
Он по спискам шел, как член.
Член — не ноль уже, не дырка,
Правда, есть тут заковырка:
За какие же заслуги,
Он — в цари, прям из прислуги?
Удивляется народ:
— Это, что за обормот?
— Что за шут и скоморох?
— Ты откуда, царь-горох?

А в дворце — переполох:
С виду царь хоть и не плох,
Но застал он всех врасплох.
Не иначе, здесь — подвох.
Это ж надо, царь — чекист!
Император — коммунист.
— Говорят, он в ГэДэ-эРе
Открывал любые двери.
— Да, куда там! Бил баклуши!
Там немецкие чинуши
Без Москвы чихнуть боялись…
Двери сами открывались.
Тоже мне, разведчик!
При дворе — паркетчик.
Шаркал ножками небось,
Оттого — походка врозь.
Он права им не качал,
Разве что на всех стучал?
— Раньше все на всех стучали,
Прежде все на всех ворчали…
— Но тогда из стукачей
Назначали палачей.
Ты подумай: царь-стукач!
Хочешь — смейся, хочешь — плач.
— Да, которые стучали,
Их в цари — не назначали.
— Слышал я, что и чекисты
На руки бывали чисты,
И с холодной головой!
— Отморозки? Бог с тобой!
От лукавого спаси,
От чекистов — пронеси…

* * *
Так народ сидел, болтал,
Царь же все на ус мотал.
Хоть и был царь без усов,
Не забыл тех голосов.
Запер душу на засов,
И развел повсюду псов:
Расплодил везде громил,
Сам же их с руки вскормил,
На народ их натравил,
И давил, давил, давил…

Стал, по сути, — тать и вор,
Всю страну взял на измор.

* * *
А народ чесал в затылке,
Приложился раз к бутылке,
Крикнул: «Раз! Да ещё раз!», —
И потом пустился в пляс…

Отплясался, нагулялся,
Набухался, почесался,
Помянул родную мать,
И пошел голосовать.
Избирал, голосовал,
Голос дружно отдавал,
Так, что пискнуть не посмел.
И с тех пор, как онемел.
А когда ещё поддал,
Всю страну царю отдал.

И, увидев стукача
(Ай-ай-ай!),
Все, вдруг, дали стрекача
(Ай-ай-ай!).
По лесам, по полям убежали,
И холуйски друг друга прижали.
Застращали совсем, запугали,
Заложили, предали, и сдали…

Вот и стал царь-стукач победителем,
Газа, нефти и недр повелителем.
Покорились народы проклятому,
(Чтоб ему разориться, богатому!)
И сидят и дрожат под кусточками,
За болотными прячутся кочками.
Оппозиция в страхе забилась
И холуйски под трон повалилась.

Только и слышно, как зубы стучат,
Только и видно, как все сволочат…

Бедные, бедные люди!
Воют, страдают, ревут!
Но власти (по сути — паскуде)
Лакейскую славу поют.
Хотя это властное чучело
Всех своим царством замучило.

Ослы ему славу по нотам поют,
Козлы бородою дороги метут,
Бараны, бараны
Стучат в барабаны!
Сычи-трубачи
Трубят!
Грачи с каланчи
Кричат!
Летучие мыши
На крыше
Платочками машут
И пляшут.

* * *
Из дворца одна чувиха
По ТВ болтала лихо.
То, что в царстве — тишь и блажь,
Несмотря на весь кураж.

И возвысился тиран!
И набил себе карман!
А народ — прижучил,
И совсем замучил.

Ан, не зря все суетились,
Очень скоро убедились,
Что царь с виду, хоть и лох,
Но, ещё из тех пройдох!

* * *
Словно бури и метели
Годы быстро пролетели…
Что же сделать царь успел?
К трону прочно прикипел,
Что его, ядрёна мать,
Ни за что не оторвать.

Сделать царь немало смог,
Можно подвести итог.

Худо-бедно управлял,
Тихо дурака валял.
Ножкой дрыгал: правой — левой,
Пред английской королевой
Даже с бантом щеголял:
На смех царство выставлял.
И порою он прилюдно
Пустословил словоблудно,
Нес такую ахинею…
(Повторить я не сумею,
Чтобы не смеялся люд).
Царь же думал, что он — крут.
Терроризмом всех пугал,
Страны ближние ругал,
Дальним тоже доставалось,
А кому адресовалось,
Он и сам понять не мог:
Слабым был его умок.

Книжек даже не читал,
Часто в облаках витал,
Хоть себе всё позволял,
Да ума не прибавлял.

Без царя был в голове,
Но над царством во главе.
Властвовал и разделял,
Правил, но не управлял.

Наступил стране на горло,
И у всех — дыханье спёрло.
Всех лакеев распростёрло,
Тут царя-то и попёрло!
Чтобы даром не сидеть,
Начал все себе переть.
Пёр, что можно и нельзя,
Увозя и вывозя,
Вместе с нефтью, вместе с газом,
Не моргнув при этом глазом.
Спёр и землю, и леса,
Стырил даже голоса,
Рот заткнул ТВ и прессе,
И на глупом интересе
Он историю отнял.
Царь-пройдоха точно знал:
«Коль собрался усмирять,
Надо прошлое отнять»!
Ведь без прошлого — народ,
Как калека, как урод,
Как Иваны без родства,
Из другого естества:
Кумовства да воровства,
Без ума и божества.

Стала в раз, как с бодуна,
Криминальная страна.
Сам от уголовных дел
Увернулся, и не сел.
Словно, в сказке — колобок:
Прыг да скок, подскок-отскок,
Прокатился да ушёл,
И на трон ужом взошёл.
Всех друзей он приспособил,
И хотя страну угробил,
Он Стабфонд себе устроил,
И не раз его утроил.
Так, мол, на худой конец,
Коль придёт стабилизец,
Если, вдруг, бежать придётся,
Кое-что на жизнь найдётся.

На постах — своих расставил,
А народ платить заставил:
За дыхание, за власть,
За дороги, за напасть…

Чтобы с мафией бороться,
Ни на что не напороться,
Сам её же и возглавил.
Армию на фронт отправил.
Мол, подальше, с глаз долой,
Пусть ведёт с народом бой.
Пусть погибнет там весь цвет:
Нет людей, — проблемы нет.
Пушкам мясо — молодёжь.
И крамолу изведёшь.

Он лакеев умилял,
Вертикали укреплял,
Да коррупцию развёл…
Словно и не царь, — осёл.
Стала вмиг в его стране,
Жизнь людская не в цене.
Все вдруг стали воровать,
Продавать и убивать…

Ежедневно, невзначай,
Царь твердил, как попугай:
«Терроризм международный —
Это бандитизм народный!
Нам с таким не по пути!
Надо всем за мной идти!».
А куда? Да только в бездну.
И, вдобавок, безвозмездно.
Он потом другой народ,
Хоть откуда завезёт.
Им и будет управлять,
Дурака-царя валять.

Правда, царь и сам порою
(Знают все, и я не скрою)
Терроризмом промышлял,
И другим ещё башлял.
Делать гадости любил.
Руку в этом царь набил!
Кровь любил царь проливать,
Газ другим перекрывать,
Словом, пакостить и гадить.
Кто с таким вот будет ладить?

Царь со всех три шкуры драл,
И всё время врал и врал.
Врал прилюдно, беспробудно
(Это для него не трудно).
Он лукавил, он кровавил,
Стукачей везде поставил.
Сделал главное коварство:
Свое царство-государство
В один миг лишил свободы,
Словно сбросил груз с подводы.
И промолвил: «Всё путем!
Мы пойдём другим путем.
Будем пятиться назад,
Оттопырив важно зад.
И попутно, стороною,
Мы великою страною
Будем называть себя,
Одного меня любя».

Очень царь себя любил.
Все свободы истребил,
Жажду славы утолял,
И в правах всех ущемлял.
Страсти всюду накалил,
Весь народ закабалил,
Всю страну царь утомил.
Оттого и стал не мил.

Чтобы власть его крепчала,
Льготы стырил для начала,
А потом за нефть схватился,
И от рук совсем отбился.
Он народы усмирял,
Друг на друга натравлял.
Грудь, как ворон расправлял,
И с великими царями он себя одушевлял.

А себя не обделил,
Всем, чем можно наделил,
Денег много накопил…
И себя он от народа очень быстро отделил.

* * *
Так и жил он в шутовстве,
В шельмовстве и плутовстве,
В озорстве и мотовстве,
В кумовстве да воровстве.
Так за власть он уцепился,
В трон зубами аж вцепился.
Притулился, укрепился,
Подкрепился, обленился,
Кровью сильно окропился,
Но стране не окупился.
И вдобавок он страну
Разорил, да не одну.
Так к соседям он цеплялся,
Что едва не доигрался,
Чуть без трона не остался,
До того он испугался:
Там его дружков-царей
Выперли из всех дверей.
* * *
Вот, что значит, коль народ
Силой на царя попрёт.

* * *
А народа царь боялся,
На один не появлялся,
Ведь, в народе бунтарей
Много больше, чем царей.
И народ-то — не заглох,
Всё ворчал: «Да, чтоб ты сдох,
Подавившись наших крох!
Ты ж не царь — чертополох!
Ты же сам есть Сатана»…

И бурчит, ворчит страна.
Ждёт, когда же грянет гром,
Чтобы в пол ударить лбом,
А потом — перекреститься,
С царской нечистью сразиться,
Скинуть с трона супостата…
Есть оружие — лопата,
Вилы, косы, да топор…
До каких терпеть же пор?

Ведь народа больше всё же,
Он и бьёт сильней по роже.
Власть бьёт только по карману,
Да и то, всегда — с обману.
Власть — такая потаскуха!
У народа ж — сила духа,
Самообладание, самовыживание…
Власть — лишь заседания,
Вечное кидание,
Словом, увядание…

Но царю всё невдомек,
Он уже на третий срок
Избираться захотел,
Хоть и правил не у дел.
Иль, хотя б на крайний случай,
Избежав народной бучи,
Выдвинуть преемника
Из чулана-темника.
И тогда, опять же, всласть,
Вкусит нечисть свою власть,
Широко раскроет пасть,
И начнет, как прежде, красть.

«Пусть народ сыграет в масть, —
Власть отхватит свою часть!
Лишь бы только третий срок!
Вот тогда возьмем оброк.

Неужели все сорвется?
Неужель, народ взорвется?

Ведь вокруг полно лакеев,
Лизоблюдов, лиходеев,
Перекормленных жлобов,
И покорных слуг-рабов.
Им ведь никуда не деться.
Стоит только упереться,
Стоит снова всем наврать,
И тогда на трон опять
Можно сесть и ножки свесить!
Можно больше куролесить.
И гражданскую войну
Развязать на всю страну.
На пожарищах — погреться,
На костях — сплясать и спеться…

Дайте только третий срок!
И тогда — не царь, а «бог»,
Станет он для всей страны
Бесом смерти и войны.

Ведь рабы как рыбы — немы.
Ведь у них — одни проблемы.
Раб, холуй, по сути, — сброд.
Он не личность, не народ.
Раб хозяина не скинет,
И на вилы не поднимет.
А в стране полно рабов,
Да холуйских медных лбов»…
Так сидел, мечтал царёк,
Каждый царский день-денёк.

* * *
Я задумался слегка,
Почесал рукой бока,
Темя, ухо, горло, нос,
И задал себе вопрос.
Но, как будто не заметил,
Сам же на него ответил.

* * *
Кому живётся весело, вольготно на Руси?
Начнёшь перечислять, тут, хоть святых повыноси.
Ведь знают все, что радостно у нас тому живётся,
Кто возле нашей власти, как уж, холуйски вьётся.

Живут прекрасно жулики,
лакеи, проходимцы,
Те, кто нам врёт на публике,
мздоимцы, лихоимцы…
Те, кто в «авторитете»…
Кто, сидя на бюджете,
Ворует всё на свете…
Кто даже в туалете,
Дверь власти открывает,
стульчак ей обтирает,
На унитаз сажает,
и даже подтирает.
Живётся очень весело
ворам и аферистам,
Шпане да алкоголикам,
бомжам, авантюристам,
Кто был ещё вчера никем,
безмозглою скотиной,
Украл, и стал над нами — всем,
как барин с гильотиной.
Проходят, как хозяева:
бандиты, наркоманы,
Дебилы, спекулянты,
путаны, хулиганы…
Вот — взятковыжиматели
и взяткопотребители,
А следом — вымогатели,
и прочие грабители.
Вот чинно, как солдаты,
шагают бюрократы,
Чиновники, пираты,
а следом — плутократы.
Виляют лизоблюды,
за ними — задолизы,
Прогнувшись — подхалимы,
и хитрые подлизы.
Шагают, выгнув шеи,
холуи и лакеи,
За ними — лиходеи,
вруны и лицедеи.
Вот чешут причиндалы
мошенники-кидалы.
Скользят бочком прислужники,
расправив грудь — биндюжники,
Безумные повесы
толкаются, как бесы,
За ними прёт братва —
ненужная ботва.
Из этой череды —
армейские «деды»,
Готовые садисты,
а следом — пофигисты.
Идут жлобы продажные,
солидные и важные,
Вот, новые вельможи
брезгливо корчат рожи.
Проходят подлецы,
насильники, лжецы,
Дегенераты, хамы, —
весь «цвет» России-мамы.
Весёленький парад,
Где каждый, чёрту — брат.
А впереди, как истуканы,
вальяжно шествуют тираны.
Как вылезли из грязи,
народ их сразу — в князи,
Возвысил над собой.
Теперь они с губой
Брезгливо оттопыренной,
и с рожей расфуфыренной,
Идут с казною стыренной
походкой расковырянной.
Шныряют агитаторы,
шныряют провокаторы,
Орут, кричат ораторы:
«Да здравствуют диктаторы»!
И тут уже сатрапы
готовят всем этапы,
А следом, идиоты
нам строят эшафоты…
За ними, без борьбы,
идут, бредут рабы.
Немые и покорные,
притворные, упорные,
Бесспорные, придворные,
как будто бутафорные.
Сплошное скоморошество,
огромное ничтожество,
Великое убожество…
Но их — такое множество…
Идёт парад, вращается
вокруг своей оси…
Им всем живется весело,
вольготно на Руси.

* * *
— Да-а-а, — сказали мужики, —
Мы такие дураки.
Нам не сладко, не вольготно,
Чтобы жить так, беззаботно.
— Да, на то она и власть,
Чтоб ей жить разгульно, всласть.
— Депутатов, вон, избрали,
А они нас обокрали,
Быстро льготы отобрали…
— А зачем их избирали?..

* * *
Сказочник остановился, —
Знать немного притомился.
И мы все, как на подбор
Завели с ним разговор.

* * *
За страну душа горит…
Тут один и говорит.

* * *
- Скажи-ка, дядя, ведь недаром
Мы жить стремимся с пылом, с жаром?
Да только, вот, одни с наваром,
А мы — сидим с печным угаром…
- Да… Не простое нынче время.
И мы — уж не народ, а племя,
Что продается за гроши
Тем, кто имеет барыши.
Разборки нынче — боевые.
У власти — кланы родовые.
А мы бредём тут, как слепые,
Да и живём уж, как чужие.
Мечтаем: «Будет новый царь,
Вот это будет государь»!
Вот будет новый президент, —
Порядок наведёт в момент!
Гудим, как сонный инкубатор:
«Вот будет новый губернатор,
Как барин он нас всех рассудит…»
Да только… Ничего не будет,
В хорошем, право, смысле слова.
Для нас обнова, как окова.
Кричим: «Вот станет новый мэр,
Так он покажет всем пример»…
— Конечно, нам он всем покажет,
Построит дом, родню уважит…
Обчистит городской бюджет,
И скажет просто: «Денег нет»!

- Ведь власть ворует и ворует.
И всё жирует и жирует.
В обмен же власти врут и врут.
А нам в удел — покорный труд.

* * *
- И нам ведь вечно невдомёк,
Что в лоб, что в зад, что поперёк.
- Мы на власть всегда, дружок.
Смотрим, как на пирожок.
В «вышибалки» с ней играем,
А ума не занимаем.
Ведь она нас так пинает,
Ненавидит, презирает,
Подминает, обирает,
Рылом в омут окунает.
А народ не догоняет,
Мать частенько поминает,
Власть хоть часто и ругает,
Но холуйски к ней шагает.
Мол, а ну-ка, покуражусь,
Власть ругнуть разок отважусь,
Хоть немного взбудоражусь,
Разомнусь, и к ней прилажусь.
Кто там нынче на кону?
Ну-ка, дай его я пну,
И продвину своего…
Ну-ка, друг, спихни его!
Так и крутимся мы все
В том чертовском колесе.

Взять, вот, выборы лихие…
Депутаты вон какие!
Все — послушные лакеи,
— Все сидят на нашей шее…

К слову, вдруг, один пострел
Нам про выборы пропел.