Скошенный ячмень


Лежит периной желтою на поле.


И в этот ясный, но недолгий день


Я выпускаю жеребца на волю.


До горизонта золото блестит,


Где лес угрюмо встал стеною темной.


Мой жеребец уже туда летит,


И ветер мне доносит голос гордый.


Коню тягаться с ветром не с руки.


Он даже мысль обгонит, если надо.


Могуче сердце, а шаги легки,


Моя надежда и моя отрада.


Внезапно потемнело вдалеке -


Идет гроза, она неотвратима.


Я с гривою, зажатою в руке,


Скачу домой, а град - гвоздями в спину.


Испуга нет. Летим, словно во сне,


По лужам, где мелькают отраженья,


Того, что видит девочка в окне


Очередного своего виденья.




Видение ¦2




Черная тень в непроглядной ночи.


Дыхание рвется из тесной печи.


Летит над землей, не касаясь ее,


Пронзая пространство как будто копье.


Над телом незримым - два черных крыла,


Сильнее, чем небо, чернее, чем мгла.


Но звуков не слышно. Все умерло вдруг.


Ты знаешь, конечно, что это за стук.


Не сердце упрямо колотит в груди,


А тот, что летел над землей впереди,


Уже он вонзает копыта в асфальт,


Как будто не кость они вовсе - базальт.


Когда мрачных туч вдруг рассеется дым -


Увидишь ты остов и крылья над ним.


Конь Блед или просто воскресший Пегас,


Который Беллерофонта не спас?


Мелькнет и исчезнет, как отзвуки дум,


Лишь только заржет беспокойно табун.




Тренировка




И снова я упрямо сел в седло.


Сочувственно блестит чья-то улыбка.


Мне кажется, что он это назло -


Сперва обнос, а вот теперь закидка.


Вот злится тренер - все ему не так.


Замылен конь. Жует железо нервно.


Систему прыгнуть - это не пустяк,


Когда прийти ты хочешь только первым.


Вот стенка, хердель, резкий поворот,


Чухонец, менка ног и, Бог мой, - снова


Закидка у раскрашенных ворот,


Как будто подо мной не конь - корова...


Не мат, не хлыст, не шенкель и не шпора -


Не совладать с конем! Будь проклят он!


Летим мы снова - будто с косогора -


Глаза навыкате, в ушах знакомый звон.Лошадь




Печальна лошади прокатной участь.


Ее гоняют до седьмого пота.


И от жары, клещей и слепней мучась,


Ее удел - без продыху работа.


Потник протертый, весь в заплатах старых,


Седло нещадно спину натирает.


И плечи сбив на жестких тротуарах,


Она уже и боль не замечает.


Катать туристов - что бывает проще!


Забрался толстый дядя на хребтину,


Не видя, что под ним - одни лишь мощи,


И требует подать ему дубину.


Ведь кляча почему-то не желает


Скакать галопом или бегать рысью.


"Когда ж он повод дергать перестанет!" -


Бредет лошадка лишь с одною мыслью.


С гвоздем во рту, что как напильник строгий,


И в оголовье сыромятной кожи,


Она идет, не чувствуя дороги.


А я иду за ней - я лошадь тоже.

Одна из тысяч




Деревня русская цвела,


Сиренью белою покрылась.


Я будто здесь всю жизнь жила,


И жизнь другая мне приснилась.


Там скучных буден стук колес,


Мой поезд мчит без остановок.


Здесь - с гривой спутанных волос


Играет пегий жеребенок.


Я все смогу преодолеть,


Пока есть в мыслимых пределах


Дорога, что уводит в степь


И сад в сирени шапках белых.




В санях




Скоро слякоть осенняя


Небо и землю смешает.


Пашня осталась ленная,


Снегом ее заровняет.


Утро забрезжит в тумане


Первый снег закружит.


Значит от полога сани


Возчик освободит.


Скоро тропою чистою


Здесь пробежит мой Буян.


Лес пеленой серебристою


Вдруг обступит автобан.


Мчит как на приз лошадь весело -


Эй, сторонись "мерседес"!.


И на душе как-то песенно,


К жизни иной интерес.


Осень придет незаметная.


Зиму с собой приведет.


Лошадь моя неприметная


Словно рысак поплывет.


Виденье




Сентябрь уж скоро.


Я отпущу подпругу, скину повод,


Пусть скалится беззлобно коновод.


А мир вокруг - на сто частей расколот.


И тучи застилают небосвод.


А что коню? Бурьян ему отрада,


Без устали сечет хвостом бока.


Да мне ведь тоже многого не надо -


Лишь бы дождем не пролились те облака.




Осень




Прибило пыль ночным дождем,


И ветром листья разметало.


Сентябрь в предвкушенье бала.


И мы его тоскливо ждем.


Среди поникнувших осинок


Плывет туман. Одежда мокнет,


И лошадь, нас увидя, вздрогнет,


Вернется к поиску былинок.


Клин журавлиный, как всегда,


По эту пору курсом прежним


Летит туда, где жизнь бесснежна


И только снятся холода.


Вдруг одиночный выстрел грянет.


И лес как будто бы встряхнется.


Авось охотник промахнется,


И птицы глупой он не ранит.


Ботинки вязнут в мокрой глине.


И руки зябнут без перчаток.


Сорву для лошади початок.


И осень полюблю отныне.


Комбат




Ушли друзья, одна осталась.


В потемках шарит, где же свет.


Еще чуть-чуть, осталась малость,


Не жить же, право до ста лет.


Глаза закрыло пеленою,


Экран уже давно потух,


А перед взором - над землею


Несет куда-то белый пух.




Июнь застал ее в шестнадцать.


Халат ей белый шел вполне.


И будет скоро жадно клацать


Зубами немец на крыле.


Воронка вдруг легла под ноги.

Или мне снится, иль чудится мне,
Будто скачу я на быстром коне
В синее утро, над синим ручьем,
В призрачный мир, где мы только вдвоем,
В мир, озаренный улыбкой одной,
В мир, окрыленный заветной мечтой,
В мир бесконечно цветущей весны,
В мир, где сбываются детские сны!
Легкою птицею, конь мой, лети,
Как я боюсь затеряться в пути,
Как я боюсь покориться судьбе,
Как я боюсь ошибиться в тебе!
Быстрые кони волшебной страны,
Вы обязательно людям нужны
Гордо летящие в светлую даль,
Где отступают и боль, и печаль.;

Кони, кони — вы сказка и песня.
К вам любви объяснить не смогу.
Словно в детстве каком-то нездешнем
Вижу вас я в ночном на лугу.
Помню, как стригунком жеребенком
Прикоснулось доверье к руке,
И с тех пор то негромко, то звонко
Все зовет и зовет вдалеке.
И куда б нас мечта ни носила,
Долетая до новых планет,
Будем мерить мы вашею силой
Неуемную силу ракет.
Но какою нам силой измерить
То тепло, что рождаете вы?
То стремленье прекрасному верить
В тихом шуме дубрав и травы?
То слиянье с природой чудесной,
Что осталось в ночном на лугу?
Кони, кони - вы сказка и песня!
К вам любви объяснить не смогу...

Воскресное утро. Шумящая площадь.
Смех, музыка, солнце везде.
По тесному кругу усталая лошадь
Катает весёлых людей.
По шарикам, лентам и сахарной вате
Скользит остановленный взгляд.
Не видно следов на проклятом асфальте,
Которым покрыта земля.
И так круг за кругом, и так час за часом,
И день за безрадостным днём.
Когда-то давно было поле и счастье,
Но люди забыли о нём.
Лишь лошадь всё помнит, и молит: "Давайте
Поскачем опять, как тогда!"
В глухом перестуке копыт на асфальте
Во тьму утекают года.
Простила бы людям любую оплошность,
Любое случайное зло
Усталая лошадь, печальная лошадь
За краткий безумный галоп.
Ста темпов коротких, наверно, хватит,
Чтоб скрыться от жадной толпы.
Да только смертелен галоп на асфальте
Для мощных, но хрупких копыт...
...Когда же вся площадь утонет во мраке,
Когда станет в парке темно,
Достанется лошадь хмельному гуляке
За стопку измятых банкнот.
И выбьют копыта без сбоя, без фальши
Победный торжественный гимн,
Когда лошадь прянет в галоп на асфальте -
В короткий, безумный галоп на асфальте -
В прекрасный, смертельный галоп на асфальте -
С какой безразлично ноги...

(Из журнала "Кони Петербурга")

Я знаю, где-то есть земля,
Где ждут нас умершие кони.
Там вечно зелены поля,
И нету туч на небосклоне.

Наверно, каждого там ждет
Конь самой сокровенной грезы -
Кого-то - скромный Светлячок,
Кого-то - чистокровный Розыск.

Там старых конников всех вновь
Несут галопом кони эти.
Вот Колокольчик и Петров,
Вот дядя Яша на Бюджете.

Ах, если есть на свете рай,
То там весна, трава и воля.
Да, конник, брат мой, конник, знай:
Там ждут нас умершие кони.

Пароход отходил за кордон,
Море пенилось, волны стонали,
А поручик в толпе всё прощался с конём,
Да звенели кресты и медали.

"Милый конь, милый друг,
Мой красавец Агат,
Ты прости меня, так получилось.
Я ведь тоже не рад,
Ты мне больше, чем брат,
Не забудь меня, чтоб ни случилось."

У коня по щеке прокатилась слеза,
Кони тоже ведь чувствуют горе,
Мелкой дрожью дрожал, головою кивал,
Да смотрел на свинцовое море.
Пароход прогудел, возвещая конец,
Приглашая на борт пол-России подняться,
Но никто не бежал, а поручик кричал:
"Может, всё же остаться, остаться!"

"Милый конь, милый друг,
Мой красавец Агат,
Ты прости меня, так получилось.
Я ведь тоже не рад,
Ты мне больше, чем брат,
Не забудь меня, чтоб ни случилось."

Пароход отходил, ветер северный выл,
Альбатрос над безумцами вился,
Конь рванулся им вслед, да поплыл - не доплыл,
Под тяжёлыми волнами скрылся.
Щёлкнул чёрный затвор, пуля волю узнав,
Смертным свистом по дулу промчалась -
И в горячий висок, а душа на восток...
И навеки с Россией осталась...

"Милый конь, милый друг,
Мой красавец Агат,
Ты прости меня, так получилось.
Я ведь тоже не рад,
Ты мне больше, чем брат,
Не забудь меня, чтоб ни случилось."

(Из к/ф "Служили два товарища")

Бандура шашку уронил,
Она под солнцем засверкала,
С коня казак упал без сил
И снег окрасил кровью алой.
И конь споткнулся на скаку,
Но не упал, остановился...
Он мордой рыжей к казаку
Над белым снегом наклонился.
Губой потрогал, языком
Лизнул горячим и шершавым...
И над сраженным седоком
Протяжно, жалобно заржал он.
Еще качались стремена,
Еще узда в зубах горела,
Но обнимала тишина
У ног коня большое тело.
И снег иссиня - голубой
Гасил вдали копытный топот...
На запад бурей рвался бой,
К далеким вражеским окопам.
И вновь заржал он в тишине,
Обдал Бандуру жарким паром
И увидал, как в стороне
К нему спешили санитары.
И конь пошел за ними вслед,
Ушами прядая большими...
А люди шли на желтый свет,
По снегу хрусткому спешили.
И в доме том, где Красный Крест,
Они за дверью темной скрылись...
Шумел, гудел сосновый лес,
Под снегом ветви опустились.
А конь остался у окна,
Не понимая, что случилось...
Заиндевели стремена,
Седло снежком запорошило.
А конь все ждал, что выйдет он
И шею рыжую погладит,
Проверит шашку у ножон,
Взмахнет рукой и с лету сядет.
И конь взовьется на дыбки,
И прянет по снегу наметом
Туда, где скрылись казаки,
На громкий говор пулеметов.
Он будет слышать топот ног,
И мчаться синими снегами,
И видеть, как блестит клинок,
И чуять шпоры под боками.

Лежит гусар младой на бранном поле,
Конь верный около стоит.
В седло гусару не подняться более,
И так коню он говорит:

- О Ты, мой Друг, проверенный годами!
Не жди, беги... И про меня забудь.
Я вспомню все, что было с нами.
Как жаль, что жизнь нельзя вернуть...
С тобою неразлучен был вовек.
И слыли мы грозой сражений.
Но знаем, что не вечен человек,
Из жизни улетаем, будто тени.
Ах, как порой мы мчались по аллее.
Любил так пылко, нежно, страстно.
Но кровоточат раны. Слабею я, слабею.
И все же говорю, жизнь не была напрасна.
Лишь ты и сабля - вы верны мне были,
Когда нас трубы звали на войну...
Счастливые деньки, куда же вы уплыли!?
Вот ранен я в последнем тут бою
Лежу... В груди болит и ноет.
И стаей вороньё слетается сюда.
Береза надо мной, она, как дева стонет
И, видимо, под нею усну я навсегда.
Дай потреплю по гриве раз последний.
Прошу я, лихом ты меня не поминай.
Тебя в полку возьмет другой наездник...
Я умираю, Друг. Оставь меня. Прощай!

Стекла слеза на ментик седока,
Склонил конь низко голову свою...
И тут хозяин смолк... Упала вдруг рука
Безжизненно на алую траву.
Увидя то, тоскливо конь заржал.
Он, видимо, "прощай" хотел сказать.
Остался верен дружбе, продолжал
Он мертвого от птиц оберегать.
Там их нашли друзья, на этом поле.
Но вороной домой не захотел идти.
Ведь преданность дороже всякой воли,
Ему такого друга больше не найти.
Лежит гусар младой на бранном поле.
На землю белую садиться серый дым.
Закрыты очи. Свет не видят более.
И ржет, как плачет, конь над ним...